«Цветные революции» и парламентаризм в контексте процессов демократизации на постсоветском пространстве

Акматалиева Айнура Майрамбековна, кандидат политических наук, старший преподаватель Кыргызско-Российского Славянского университета (Кыргызстан)

В статье дается обзор основных подходов к исследованиям внутренних и внешних факторов цветных революций в Грузии, Кыргызстане и на Украине. Рассматривая «цветные революции» в контексте четвертой волны демократизации, автор приходит к выводу, что «цветные революции» способствовали развитию гражданского общества, партийной системы, парламентаризма, прозрачности деятельности государственных органов и электорального процесса.

Ключевые слова: «цветная революция», Грузия, Украина, Кыргызстан, демократизация, парламентаризм.

Colour Revolutions and Parliamentarianism in the Context of Democratization on Post-Soviet Space

Aynura Akmataliyeva, candidate of political Sciences, senior lecturer, Kyrgyz-Russian Slavic University (Kyrgyzstan)

Main approaches to the studies of internal and external causes of colour revolutions in Georgia, Kyrgyzstan and the Ukraine are reviewed. The article considers colour revolutions in the context of the fourth wave of democratization and concludes that colour revolutions encouraged the development of the civil society, party systems, parliamentarianism, the transparency of state bodies, and electoral process.

Key words: colour revolution, Georgia, Ukraine, Kyrgyzstan, democratization, parliamentarianism.

Феномен «цветных революций» в политической науке остается открытой проблемой для широкого изучения. На сегодняшний день основной дискурс по данной проблеме напрямую отражает политическую пристрастность самих исследователей. Так, в оценках грузинской «революции роз» 2003 г., украинской «оранжевой революции» 2004 г. и кыргызской «тюльпановой революции» 2005 г. среди русскоязычного академического сообщества доминирует «геополитический детерминизм». Изменение ментального кода постсоветского человека, ориентирование его на европейские ценности и, как результат, адаптация европейских политических ценностей и институтов, ограничение российского влияния на развитие постсоветского пространства представляется главной задачей[1].

Действительно, одним из важных индикаторов «цветных революций» стало изменение геополитической ориентации государств в сторону Запада, как воля вступить в ЕС и НАТО и широкое участие в европейских инициативах со стороны Грузии и Украины. Но необходимо также отметить, что «цветные революции» дали толчок развитию интеграционных процессов на постсоветском пространстве: в ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенном союзе, Евразийском союзе центром интеграции выступает Россия, осознающая рост влияния иностранных государств в ее традиционной сфере стратегических интересов. Исходя из чего, можно утверждать о позитивной роли «цветных революций» для интересов России на постсоветском пространстве.

Западные аналитики в основном дают дескриптивный анализ, применяя индуктивный подход к «цветным революциям»[2], стремясь опровергнуть обвинения в экспорте революций Западом, не находя прямых доказательств финансовой или материальной поддержки оппозиционных сил в этих государствах и рассматривая грузинский, украинский и кыргызский сценарий по отдельности, не сводя их в общую парадигму транзита. Сама парадигма транзита опровергается, из-за наличия «серых зон», т.е. государств с неопределенными политическими целями. Прямое и целевое финансирование западными государствами «цветных революций» сложно доказать, однако образовательные программы, нацеленные на изменение сознания «культурного ядра» этих государств, многочисленные программы по поддержке демократических реформ, либерализации экономики, развития гражданского сектора и молодежных инициатив можно рассматривать как часть soft power, стратегически оправданного с точки зрения долгосрочных результатов. Они правы в том, что любая помощь со стороны западных доноров не проводилась без желания самих правящих режимов, спекулировавших на идее демократии и многообещающих реформах.

Вместе с тем некоторые грузинские, украинские и кыргызстанские эксперты склонны преувеличивать роль таких внутренних факторов, как низкий уровень социально-экономического развития, коррумпированность, отсутствие свободы слова, доминирование одних региональных элит и невозможность доступа к власти других и т.д.[3] При этом нельзя забывать о том, что ни одна держава не в состоянии мобилизовать недовольных в какой-либо стране, если только таковыми не является критическая масса (активная часть общества, готовая открыто выражать свое недовольство и гражданскую позицию). А с другой стороны, оппозиция, лишенная финансовой, материальной поддержки вне государства, тоже не может мобилизовать недовольных и поддерживать протестное настроение в обществе. В целом причины «цветных революций» можно подвести к трем категориям:

• Отсутствие диалога между правящей элитой и оппозицией. Большинство постсоветских государств декларируют намерение провести политическую модернизацию, направленную на демократизацию системы в целом, развитие гражданского общества, партийной системы, транспарентности власти, электорального процесса, плюрализма, политических свобод и т.д. Однако de facto демонстрируют закрытость и коррумпированность правящей элиты, имитацию честных выборов, создание таких квазидемократических институтов, как партии-власти, представительные органы (общественный совет, курултаи). Это в конечном итоге приводит, с одной стороны, к маргинализации политической оппозиции, путем ее частичного или полного исключения из процесса принятия решений или возможности оказания влияния на нее. А с другой стороны, к торможению собственного развития правящей элиты, априори не подвергающей свою легитимность критике в течение нескольких лет или десятков лет. Более того, если раньше монархии объединялись против антимонархистов и республиканцев, то теперь авторитарные лидеры активно задают дискурс о своей легитимности как о некой гарантии стабильности в масштабах региона в контексте новых угроз современности.
• Отсутствие легитимности выборов на всех уровнях и игнорирование экспектаций граждан. Правящая элита, основывающая свою легитимность только на легальности, стала нормой практически во всех постсоветских государствах. Фальсификация итогов голосования, использование широкого административного ресурса, монополизация СМИ и других каналов связи с общественностью, заблаговременное устранение политических конкурентов, путем их исключения из публичной политики и их маргинализация в конечном итоге толкают оппозицию на необходимость играть по правилам правящих кругов. Как, например, объявление заранее итогов голосования нелегитимными, использование протестных выступлений как способ давления на власть, создание собственных источников информации и использование Интернета (социальные сети), игра ва-банк (либо все, либо ничего), требование конституционного закрепления политического плюрализма.
• Отсутствие смены власти или открытого процесса рекрутирования правящей элиты. Любая относительно сильная и эффективная правящая элита теряет свою дееспособность в силу старения и отсутствия обновления новыми кадрами. Политика постоянства и запугивание угрозой дестабилизации в случае смены власти приводит скорее к стагнации, когда только «цветные революции» способны придать новый толчок в развитии и стать единственной альтернативой для недовольных режимом прийти к власти. Естественная смена политически активных граждан, уже познавших плоды западного образования и имеющих опыт сравнения политических систем, отдающих предпочтение эффективному институту государства, а не сильному режиму, укрепляющему свою власть, меняет предпочтения электората.

На сегодняшний день существует дефицит в системном изучении «цветных революций» в контексте процессов на арабском Востоке 2011 г., протестных движений в России и Казахстане (Жаныозен) 2012 г., которые показывают некий тренд в развитии современных государств, направленный на изменение status quo, т.е. смену авторитарных режимов путем «цветных технологий». Можем ли мы утверждать, что «бархатные и цветные революции» являются показателем четвертой волны демократизации, по С. Хантингтону?

Другой недостаток связан с анализом процессов, имеющих место в «постцветнореволюционных» государствах, демонстрирующих схожесть проводимых реформ и процесса формирования политических ценностей. В этом контексте, на мой взгляд, исследование проблемы адаптации парламентской формы правления как ключевого драйвера политических преобразований можно рассматривать как, с одной стороны, попытку закрепить революционные достижения, а с другой стороны, как трамплин демократизации, обозначенный еще в первые годы суверенитета.

В государствах, где имели место так называемые «цветные революции»: Грузия (2003 г., «революция роз»), Украина (2004 г., «оранжевая революция») и Кыргызстан (2005 г., «тюльпановая революция»), мы можем наблюдать процессы, направленные на демократизацию политической системы в целом. Условиями для «цветных революций» и будущих реформ стали наличие гражданского общества, свободных СМИ и кризис легитимности режима.

Демократизация политической системы началась с конституционной реформы, направленной на изменение формы правления с президентско-парламентской на парламентско-президентскую систему (Украина, Грузия) и парламентскую (Кыргызстан). Эти реформы сопровождаются: во-первых, перманентным политическим кризисом (конституционный кризис, внеочередные референдумы и выборы президента, парламента; правительственный кризис), что в совокупности приводит к перманентному дефициту легитимности проводимых реформ. Во-вторых, непоследовательной внешнеполитической деятельностью государств, преимущественно связанной с активизацией геоэкономического и геополитического влияния России на внутриполитические процессы Грузии, Украины и Кыргызстана и соответственно упомянутому процессу актуализации интеграционных процессов. Результатом оказываемого влияния стал конфликт по Южной Осетии между Грузией и Россией, а в Украине и Кыргызстане — формирование пророссийски настроенного политического истеблишмента. В-третьих, открытыми и латентными формами напряженности в межэтнических отношениях внутри государств и их территориальной целостностью: Грузия (Южная Осетия, Абхазия), Украина (крымский вопрос) и Кыргызстан (межэтнический конфликт на юге страны 2010 г.).

Вопрос об изменении формы правления во всех трех государствах рассматривался как ключевой механизм предотвращения и профилактики усиления авторитарных тенденций, семейного правления, как поощрение политического плюрализма, мотивирование оппозиции на конструктивную деятельность, развитие гражданского общества и политических партий, снижение уровня коррупции и т.д. Однако, как показывает опыт, конституционная реформа во всех трех государствах проводилась в интересах правящих элит и преследовала цель легитимации «цветных» лидеров. На президентских выборах сразу после «цветных революций» новые лидеры одержали победу: М. Саакашвили около 95% (4 января 2004 г.), В. Ющенко 51,99% (25 января 2005 г.) и К. Бакиев (23 июль 2005 г. — 81%). После изменений, внесенных в Конституцию государства на последних президентских выборах, «цветные» лидеры получили: М. Саакашвили — досрочные выборы президента 5 января 2008 г. — 53,4%; К. Бакиев — 23 июля 2009 г. — 76,4% (был смещен в апреле 2010 г.), а В. Ющенко уступил В. Януковичу. Таким образом, из трех «цветных» лидеров остался только М. Саакашвили, успешно демонстрирующий пример «грузинского чуда»[4] по антикоррупционной политике.

Почему именно парламентская форма правления стала актуальной и наиболее приемлемой в условиях Грузии, Украины и Кыргызстана, можно объяснить следующими факторами:

• легитимизацией новых правил игры с помощью выборного органа с сосредоточением основных функций у парламента;
• презентацией интересов региональных элит на основе их партийного представительства, что позволяет в рамках правового поля находить компромиссы и исключать протестные настроения;
• обеспечением прозрачности законотворческого процесса;
• способствованием развитию партийной системы и стимулированием их конкурентоспособности;
• политической коммуникацией между центром и периферией;
• представленностью этнических групп и женщин (в Кыргызстане каждым четвертым в списке партий, идущих на выборы, должна быть женщина) в итоге обеспечивается и гендерный баланс.

В целом «цветные революции» способствовали развитию в целом гражданского общества, развитию партийной системы, парламентаризма, прозрачности деятельности государственных органов, политической культуры и электорального процесса.

Литература:

1. Кара-Мурза С. Экспорт революции / С. Кара-Мурза. М., 2006.
2. Князев А.А. Государственный переворот в Киргизии / А.А. Князев. Бишкек, 2005.
3. Казакпаев М. Есть три кита… Перспективы расстановки политических сил в Кыргызстане в постмитинговый период / М. Казакпаев // Общественный рейтинг. 2006. № 43 (314).
4. Пичхадзе Ш. Грузия после ноября 2003 года: достижения, тенденции / Ш. Пичхадзе // Центральная Азия и Кавказ. 2005. № 1(37).
5. Киргизский переворот. Март-апрель 2005 г. : сборник статей / сост. Г.О. Павловский. М., 2005.

Bibliography:

1. Cummings S. Introduction: ‘Revolution not Revolution’// Central Asian Survey. 2008. Vol. 27. № 3–4. P. 223–228.
2. Cummings S. Situating the “Tulip Revolution”/ S. Cummings, M. Ryabkod // Central Asian Survey. 2008. Vol. 27. № 3–4. P. 241–252.
3. Radnitz S. What really Happened in Kyrgyzstan? // Journal of Democracy. 2006. Vol. 17. № 2. P. 132–146.
4. Way L. The Real Causes of the Color Revolutions // Journal of Democracy. 2008. ol. 19. № 3. P. 55–69.