Адрес: 115035, г. Москва, Космодамианская набережная, д. 26/55, стр. 7 Тел.: (495)953-91-08,
617-18-88, 8-800-333-28-04 (по России бесплатно)
Сравнительная политика №2 – 2019
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ
-
Сравнительный анализ теоретических подходов к определению регионального комплекса С. 5-19
Настоящая статья посвящена рассмотрению понятия ≪регио нальный комплекс≫ (regional complex) с позиций трёх доминирующих на данный момент в теории международных отношений парадигмальных подходов ‒ неореализма, неолиберализма и конструктивизма. В англоязычной литературе понятие ≪региональный комплекс≫ ассоциируется, прежде всего, с теорией региональных комплексов безопасности, выдвинутой Б. Бузаном и О. Уэвером; однако, такая трактовка значительно обедняет его содержание. В отечественной литературе предпринята попытка отойти от узкого понимания данного термина, расширив его содержание за счёт добавления проблематики развития (см. работы А.Д. Воскресенского, Е.В. Колдуновой и др.). Вместе с тем, представляется, что с концептуальной точки зрения данное понятие всё ещё недостаточно проработано. Автор статьи ставит своей целью проанализировать применение термина ≪региональный комплекс≫ в доступной ему англоязычной и русскоязычной литературе с тем, чтобы выявить его научную ценность. Признавая, что существующие трактовки не позволяют однозначно зафиксировать значение рассматриваемого термина, автор предлагает своё определение регионального комплекса как интегрированной (≪зрелой≫) региональной подсистемы, обладающей собственной субъектностью, основанной на чувстве региональной (само)идентичности, разделяемой населением конкретного региона и внерегиональными наблюдателями. В статье приводится аналитическое сравнение понятий ≪регион≫, ≪региональная подсистема≫, ≪региональный комплекс≫, характеризуются их смысловые отличия. Основной вывод автора заключается в том, что понятие регионального комплекса, несмотря на его практическую невостребованность англоязычными исследователями, заслуживает своего места в русскоязычном политологическом словаре, поскольку позволяет концептуализировать многообещающую сферу международных отношений – региональные и межрегиональные взаимодействия. Представляется, что использование данного термина является значимым и продуктивным для дальнейшего развития отечественной школы мирового комплексного регионоведения
Ключевые слова: регион; региональная подсистема; региональный комплекс; неореализм; неолиберализм; конструктивизм; мировое комплексное регионоведение
COMPARATIVE ANALYSIS OF THEORETICAL APPROACHES TO DEFINITION OF THE REGIONAL COMPLEX
The paper deals with the analysis of the concept “regional complex” by three mainstream approaches in the IR theory, namely, neorealism, neoliberalism, and social constructivism. In the English-speaking world the concept is mostly associated with the Regional Security Complexes Theory (RSCT) developed by Barry Buzan and Ole Waver. However, such understanding reads the concept too narrow. Russian scholars (Alexei D. Voskressenski, Ekaterina V. Koldunova) broaden this understanding by engaging developmental issues. Yet, it seems that the concept “regional complex” still needs further elaboration. The author aims to analyze the use of the concept in the available English and Russian academic literature in order to reveal its scientific value. Having found that existing interpretations do not identify unambiguously the meaning of the “regional complex”, the author suggests her own definition of the regional complex as an integrated (“mature”) regional subsystem, which possesses its own actorness based on the feeling of a specific regional identity that is shared by peoples of the region as well as extra-regional observers. The paper offers an analytic comparison of the notions “region”, “regional subsystem”, “regional complex”. The main conclusion drawn by the author implies that the concept of “regional complex”, virtually ignored by English-speaking academic community, deserves an entry in the Russian political science thesaurus because it helps to conceptualise a promising field of international relations, that is, regional and interregional interaction. It seems that the use of this term is meaningful and productive for further development of the Russian school of World Regional Studies.
Key words: region; regional subsystem; regional complex; neorealism; neoliberalism; constructivism; World Regional Studies
-
Китайский путь – модернизационная трансформация китайской цивилизации С. 20-36
В статье рассматриваются ≪китайский путь≫ ‒ модернизационная трансформация китайской цивилизации. Показано, что ≪китайский путь≫ отражает формирование и развитие новой конфигурации китайской цивилизации. От цивилизационной трансформации к ≪китайскому пути≫ проводится поэтапное историческое развитие, были неудачи ≪совершенствования государственного строительства≫, победы ≪революции государственного строительства≫, успехи ≪экономического государственного строительства≫, конструирование ≪цивилизационного государственного строительства≫. Социализм с китайской спецификой освобождает и развивает производительные силы, создает социалистическую рыночную экономику, социалистическую демократию, прогрессивную социалистическую культуру, гармоничное социалистическое общество, экокультуру социализма
Ключевые слова: китайский путь; модернизация; трансформация китайской цивилизации; социализм с китайской спецификой; китайская модель
THE CHINESE PATH – MODERNIZATION TRANSFORMATION OF THE CHINESE CIVILIZATION
The article deals with “Chinese path” ‒ modernization transformation of the Chinese Civilization. It is shown that “Chinese path” reflects the formation and development of a new configuration of Chinese civilization. From civilizational transformation to “the Chinese path” is the gradual historical development, was the failure “to improve the state of construction of the” victory “of the revolution state-building”, the success of the “economic state-building”, constructing a “civilizational state-building”. Socialism with Chinese characteristics liberates and develops the productive forces, creating a socialist market economy, socialist democracy, advanced socialist culture, harmonious socialist society, eco-culture of socialism.
Key words: Chinese path; modernization; socialism with Chinese characteristics; transformation of the Chinese civilization; the Chinese model
-
Индо-Тихоокеанский постатлантизм С. 37-55
Исходя из цели исследования (теоретизирование функционального моделирования геостратегического региона), привлечены характеристики исторических стратегий, примененных в бассейнах Атлантического, Тихого и Индийского океанов. В процессе отбора единиц площади прогнозируемого дизайна апробирован конструкт ≪сопряжение≫*, введенный в петлю обратной связи между проблемой создания региона, средствами ее решения, теориями, концепциями, документами и событиями. Выделен прикладной аспект футурологического комплекса. Предложено определение геостратегического региона, сделаны предположения о его функциональной роли в условиях четвертой промышленной революции, в которой регионы выступают мутагенами международной среды развития отечественной школы мирового комплексного регионоведения
Ключевые слова: сопряжение; Средний и Ближний Восток; Муссонная Азия; Индо-Тихоокеанский регион Indo-Pacific; постатлантизм; геостратегический регион
INDO-PACIFIC POST-ATLANTISM
Starting from the aims of the research conceptualizing the functional modelling of the geostrategic region), the characteristics of the historic strategies, applied in the basins of the Atlantic, Pacific and Indian oceans, have been specified. In the process of selecting the area units for the forecast design, the construct connectedness incorporated in the feedback loop between the problem of creating the region, the means of solving this problem, the associated theories, concepts, documents and events, has been approbated. The applied aspect of the futurological complex has been noted. The definition of the geostrategic region has been offered, and assumptions about its functional role under the conditions of the fourth industrial revolution, during which regions appear as mutagens of the international environment, have been made.
Key words: Middle East; Monsoon Asia; Pacific Ocean; Indian Ocean; Indo-Pacific; geostrategic region
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И ГЕОПОЛИТИКА
-
Китайская теория дипломатии и безопасности в новую эпоху С. 56-68
Созыв восемнадцатого съезда Коммунистической партии Китая ознаменовал новый период внутренней политики и дипломатии Китая. Теория дипломатии великой державы с китайской спецификой и целостный взгляд на национальную безопасность основываются на наследии великой китайской культуры и марксизме. В аспектах теоретической структуры, проблемной ориентации, методов исследования и т. д. был достигнут заметный прогресс, который в настоящее время на этапе системной интеграции. Современное теоретическое построение дипломатической безопасности Китая должно укрепить связь между дипломатией и безопасностью, дипломатией и внутренней политикой. В интерактивном аспекте необходимо усилить интеграцию внешних идей, теорий, стратегий и политики. В международном аспекте единство противоположностей должно быть реализовано в воплощении китайской специфики, содействии международному влиянию и повышения мирового значения Китая. В аспекте применения необходимо улучшить руководящую роль теории дипломатической безопасности на практике
Ключевые слова: теория дипломатии великой державы с китайской спецификой; национальная безопасность; инновации; дипломатическая теория Китая
CHINA’S DIPLOMATIC AND SECURITY THEORIES IN THE NEW ERA
The 18th CPC Congress marked a new era for China’s domestic and foreign policies. Building on traditional Chinese culture and Marxism, China has achieved remarkable progress in diplomatic theory building in terms of theoretic framework, issue orientation, and methodologies, and now it is now time for systematic integration. While preparing for the CPC 19th Congress, we should heighten consciousness of practice and theory, enhance issue awareness, grasp the essence of the matters, conduct analytic researches, and work at effective solutions, and stress summarization and crystallization, thus forming new concepts and theories. While building China’s system of diplomatic theories, it is necessary to better align foreign policy with security and domestic policies; integrate diplomatic philosophy, theories, strategies, and policies; properly handle the relationships between Chinese characteristics, international relevance, and worldwide significance; and increase the applicability of theories in diplomatic practice.
Key words: China’s diplomatic theory; concept of comprehensive national security; innovative diplomatic theories
-
«Новый треугольник» в отношениях между Китаем, Россией и США С. 69-85
Появление в отношениях Китая, России и США ≪нового треугольника≫ взаимоотношений стало объективной реальностью. По своему характеру, структуре, содержанию, функциональности и влиянию нынешний треугольник отличается от существовавшего в прошлом ≪великого треугольника≫ КНР-США-СССР. В отношениях трех стран нет определенной колеи изменений, на современном этапе их перспективы являются открытыми. В китайско-российско-американском ≪новом треугольнике≫ происходит множество изменений, которые можно разделить на фоновые изменения и непосредственные изменения, влияющие на структуру взаимоотношений. Изменения в ≪треугольнике≫ не являются механическими, изолированными от окружающего мира и однолинейными, их определяет взаимодействие множества факторов. Теоретически в ≪треугольнике≫ Китая, России и США существует множество возможных моделей, выбор которых не является исключительно субъективным и зависит в значительной степени от общей ситуации и реальных потребностей. Создание союза является инструментальным и теоретически нет необходимости полностью устранять его из набора дипломатического инструментария. Внутри ≪треугольника≫ китайско-российское партнерство без заключения союза представляет наилучшую модель, заключение союза может быть лишь вынужденным выбором. Заключение китайско-российского союза будет подразумевать восприятие США как открытого врага, и хотя союз позволяет ослабить угрозу, обозначение великой державы в качестве врага само по себе создаст огромное стратегическое давление. Большим стратегическим успехом для Китая будет предотвратить появление врага, и в особенности -- не позволить партнеру превратиться во врага. Не менее важно поддержание с двумя другими державами хороших связей на еще более высоком уровне дипломатии. Хотя вероятность китайско-российского военно-политического союза очень низка, продолжение ухудшения китайско-американских и российско-американских отношений способно подтолкнуть Китай и Россию к созданию некоего азиатского блока. Китай отвергает менталитет холодной войны и ≪игру с нулевой суммой≫, однако он способен рационально, эффективно и конструктивно использовать структуру китайско-российско-американского треугольника
Ключевые слова: ≪большой треугольник≫; отношения ≪нового треугольника≫; Китай-Россия-США; переменные; модель
“NEW TRIANGLE” IN RELATIONS BETWEEN CHINA, RUSSIA AND THE USA
The emergence of a “new triangle” in relations of China, Russia and the United States has become an objective reality. By its nature, structure, content, functionality and influence, the current triangle differs from the “great triangle” of the PRC-USA-USSR that existed in the past. In the relations of the three countries there is no definite rut of change, at the present stage their prospects are open. In the Sino-Russian-American “new triangle” there are many changes that can be divided into background changes and immediate changes that affect the structure of relationships. Changes in the “triangle” are not mechanical, isolated from the outside world and unilinear, they are determined by the interaction of many factors. Theoretically, in the “triangle” of China, Russia and the United States there are many possible models, the choice of which is not exclusively subjective and depends largely on the overall situation and real needs. Creating a union is instrumental and theoretically there is no need to completely eliminate it from the set of diplomatic tools. Within the “triangle”, the Sino-Russian partnership without an alliance represents the best model, the conclusion of an alliance can only be a forced choice. The conclusion of the Sino-Russian alliance would imply a perception of the United States as an open enemy, and although the alliance can weaken the threat, designating a great power as an enemy will in itself create tremendous strategic pressure. A great strategic success for China would be to prevent the appearance of the enemy, and especially not to allow the partner to turn into an enemy. Equally important is maintaining good ties with the other two powers at an even higher level of diplomacy. Although the likelihood of a Chinese-Russian military-political alliance is very low, the continued deterioration of Chinese-American and Russian-American relations could push China and Russia to create some kind of Asian bloc. China rejects the mentality of the Cold War and the “zero-sum game,” but it is able to rationally, effectively and constructively use the structure of the Chinese-Russian-American triangle.
Key words: “Big triangle”; “new triangle”; China-Russia-USA; variables; model
-
Фактор образования в «мягкой силе» США, Китая и ЕС: сравнительный анализ С. 86-98
≪Мягкая сила≫ в последние десятилетия является неотъемлемой частью внешнеполитического арсенала целого ряда государств. Включая в себя различный инструментарий, ≪мягкая сила≫ в качестве одного из наиболее эффективных инструментов, применяемых для достижения поставленных целей, включает в себя образование. Еще в период холодной войны Запад и Советский Союз активно использовали образование для подготовки в третьих странах кадров, полностью разделяющих ценности той или иной стороны. В условиях многополярного мира ситуация несколько изменилась: теперь все крупные государства, а также их объединения стремятся задействовать образование в качестве средства влияния и воздействия на своих контрагентов. В статье на примере США, Китая и Европейского союза рассматриваются и анализируются механизмы, используемые акторами при проведении политики ≪мягкой силы≫ через образование. Как показал проведенный в статье анализ, и США, и Китай, и ЕС на сегодняшний день активно используют образование для достижения своих внешнеполитических целей. При этом сама их образовательная политика, направленная вовне, имеет значительные различия. В результате мы можем говорить о трех разных моделях использования образования в качестве инструмента ≪мягкой силы≫. Каждая из них имеет свои отличительные черты, связанные, прежде всего, с конкретными механизмами использования образования, а также с содержанием образовательной политики и ее смысло идеологическим наполнением. Тем не менее, несмотря на серьезные различия, можно уверенно говорить о том, что все три рассмотренные в статье субъекта международных отношений крайне успешно используют образование, часто добиваясь позитивного для себя эффекта в регионах своих национальных интересов.
Ключевые слова: мягкая сила; образование; образовательная политика; США; Китай; Европейский Союз; программы обмена; образовательные фонды
FACTOR OF EDUCATION IN SOFT POWER OF THE UNITED STATES, CHINA AND THE EU: A COMPARATIVE ANALYSIS
“Soft power” has been an integral part of the foreign policy Arsenal of a number of States in recent decades. Including various tools, “soft power” as one of the most effective tools used to achieve the goals, includes education. Even during the cold war, the West and the Soviet Union actively used education to train personnel in third countries who fully share the values of one or another party. In a multipolar world, the situation has changed somewhat-now all the major States, as well as their associations, seek to use education as a means of influence and influence on their counterparts. The article considers and analyzes the mechanisms used by this actors in the implementation of the policy of ≪soft power≫ through education, using the example of the USA, China and the European Union. As the analysis carried out in the article showed, both the US, China and the EU are actively using education to achieve their foreign policy goals. At the same time, their educational policy directed from outside has significant differences. As a result, we can talk about three different models of using education as a tool of ≪soft power≫. Each of them has its own distinctive features associated primarily with the specific mechanisms of use of education, as well as the content of educational policy and its meaning and ideological content. Nevertheless, despite the serious differences, we can confidently say that all three of the subjects of international relations considered in the article use education very successfully, often achieving a positive effect for themselves in the regions of their national interests.
Key words: soft power; education; educational policy; USA; China; European Union; exchange programs; educational funds
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ДИСКУССИИ
-
Редакция журнала ≪Сравнительная политика≫ публикует материалы круглого стола ≪Перспективы китайских реформ в изменившемся мире≫. Часть I: ≪Внешний контекст реформ, китайско-американские отношения, дискуссии об экономической либерализации и оценка процесса углубления реформ в Китае≫, посвященного всему комплексу вопросов, связанных с итогами и перспективами 40-летнего периода реформ и открытости в КНР. На мероприятии выступили и приняли участие в дискуссии исследователи МГИМО МИД России, ИДВ РАН, РУДН, ИВ РАН, НИУ ВШЭ, ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН, НИИ ВИ Военной академии Генерального штаба ВС РФ, РИСИ, МГУ имени М.В. Ломоносова. Ведущие российские эксперты обсудили внешний контекст проведения реформ, характер экономической либерализации по мере углубления реформ, последствия политики отказа от ≪сокрытия возможностей≫, возможности ослабления напряженности в китайско-американских отношениях, ≪капитуляции≫ Китая на американских условиях, а также в целом перспективы экономических реформ в Китае и экономическое развитие Китая в отдаленном будущем.
Ключевые слова: Китай; КНР; реформы; внешний контекст реформ; китайско-американские отношения; либерализация; открытость; развитие Китая
Roundtable “Prospects of Chinese Reforms in a Changed World.” Part I: “External Context of Reforms, Chinese-American Relations, Discussions on Economic Liberalization and Evaluation of Reforms Deepening in China”
The Editorial Board of Comparative Politics Russia publishes the proceedings of the roundtable “Prospects for Chinese Reforms in a Changed World.” Part I: “External Context of Reforms, Chinese-American Relations, Discussions on Economic Liberalization and Evaluation of Reforms Deepening in China,” devoted to the whole range of issues related to the results and prospects of the 40-year period of reforms and openness policy in the PRC. Researchers from the Moscow State Institute of International Relations of the Ministry of Foreign Affairs of Russia, Institute of Far Eastern Studies of Russian Academy of Sciences, The Peoples’ Friendship University of Russia, Institute of Oriental Studies of Russian Academy of Sciences, National Research University Higher School of Economics, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations, General Staff Academy of the Russian Federation’s Armed Forces, The Russian Institute for Strategic Studies, Lomonosov Moscow State University. Leading Russian experts discussed the external context of the reforms, the nature of economic liberalization, the consequences of the rejection of “hiding capacity”, the possibility of easing tensions in Chinese-American relations, China’s “capitulation” on American terms, as well as prospects for economic reforms in China and Chinese economic development in the distant future
Key words: China; PRC; reforms; external context of reforms; China-US relations; liberalization; openness; China development
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЛОКАЛЬНОГО ОПЫТА
-
Китайско-российское партнерство и стратегическое сотрудничество С. 118-134
В течение большей части времени с момента установления китайско-российского стратегического партнерства дипломатическое взаимодействие было основной сферой стратегического сотрудничества между двумя сторонами. Дипломатическое взаимодействие в основном проявлялось в двух аспектах: совместном поддержании благоприятной окружающей среды и условий международной безопасности и приверженности к установлению нового международного политического и экономического порядка; поддержании усилий друг друга по защите национального суверенитета и территориальной целостности. С началом сотрудничества ≪Один пояс, один союз≫ в 2015 году (сращения экономического пояса ≪Великий шелковый путь≫ и ЕАЭС, осуществляемое Казахстаном) и расширения регионального сотрудничества между Китаем и Россией китайско-российское стратегическое партнерство с этапа дипломатического взаимодействия вступило в стадию общего развития. На основе дипломатической поддержки на высоком уровне Китай и Россия будут сотрудничать друг с другом в своих соответствующих стратегиях экономического и социального развития и стратегиях региональной интеграции, чтобы в полной мере изучить их потенциал сотрудничества для достижения общих целей развития.
Ключевые слова: китайско-российское стратегическое партнерство; стратегическое сотрудничество; дипломатическое взаимодействие; общее развитие
CHINESE-RUSSIAN PARTNERSHIP AND STRATEGIC COOPERATION
For most of the time since the establishment of the Chinese-Russian strategic partnership, diplomatic interaction was the main area of strategic cooperation between the two parties. Diplomatic interaction manifested generally in two aspects: maintaining a favorable environment and conditions of international security and a commitment to establish a new international political and economic order; supporting each other’s efforts to protect national sovereignty and territorial integrity. With start of “One Belt, One Union” project in 2015 and broadening of regional cooperation between China and Russia, the Chinese-Russian strategic partnership entered the stage of “common development”. Based on high-level diplomatic support, China and Russia will cooperate with each other in their respective economic and social development strategies and regional integration strategies in order to explore fully their potential for cooperation in order to achieve common development goals.
Key words: Sino-Russian strategic partnership; strategic cooperation; diplomatic interaction; common development
-
Российско-китайское сотрудничество и безопасность в АТР С. 135-151
Авторы полагают, что российско-китайское сближение является фундаментальной чертой меняющейся системы международных отношений. Оба государства проводят независимую внешнюю политику, часто противоречащую установкам целям государств Запада. При этом Москва и Пекин дополняют друг друга, так как Россия имеет сравнительное преимущество в военной, разведывательной и дипломатической областях, а Китай является экономической сверхдержавой. Регион Центральной Азии, который, как ожидали некоторые западные эксперты, может стать очагом российско-китайского соперничества, напротив, стал сферой сотрудничества двух стран, затрагивающей сегодня широкий круг международных вопросов. Основной площадкой российско-китайского сотрудничества в Центральной Азии стала Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). При этом после присоединения Индии и Пакистана к ШОС в 2017 году она превращается в механизм российско-китайского сотрудничества не только в ЦА, но и в Индо-Тихоокеанском регионе в целом. Корейский полуостров является еще одним важным направлением координации между Москвой и Пекином в регионе. Россия и Китай с середины 2000-х годов также работают над повышением оперативной совместимости вооруженных сил. Технически страны уже проделали большую работу по подготовке почвы для военного союза, однако политическая готовность обоих государств пока недостаточна.
Ключевые слова: коррупция; дестабилизация; государственный переворот; попытка государственного переворота; ВВП на душу населения; рост ВВП; устойчивость роста; традиционные ценности; рациональные ценности; ценности выживания; ценности самовыражения
RUSSIAN-CHINESE COOPERATION AND SECURITY IN ASIA PACIFIC REGION
The authors argue that Russian-Chinese rapprochement is a fundamental feature of the current changing system of international relations. The two countries are effectively enabling each other to conduct independent foreign policies often in direct opposition to the West. There is a degree of complementarity between the two sides with Russia having comparative advantage in the military, intelligence and diplomatic fields and China being an economic superpower. The region of Central Asia which, as some Western authors have expected, could become the hotpoint of the Russian-Chinese rivalry. Yet in reality it became the cradle of the two countries’ cooperation which is now affecting a wide range of international issues. Shanghai Cooperation Organization (SCO) has emerged as the main platform for Russian-Chinese cooperation in Central Asia. After India and Pakistan joined the SCO in 2017 it is evolving into a mechanism of Russian-Chinese cooperation not only in Central Asia but in the Indo-Pacific as a whole. The Korean peninsula is another important area of coordination between Moscow and Beijing in the Asia-Pacific. Russia and China have also been working on increasing interoperability of their military forces in the region since mid 2000s. Technically they have already done a great job for preparing ground for a military alliance. However, politically they do not appear to be ready for that yet.
Key words: Russia; China; Shanghai Cooperation Organization; Greater Eurasia; bilateral relations; globalization
-
В работе представлен анализ феномена ≪сэсю: гиин≫ (потомственные парламентарии) в политической жизни современной Японии, определена доля потомственных политиков в Парламенте и Правительстве Японии, оценивается влияние происхождения лидера на выстраивание политического курса страны на внутреннем и внешнем направлениях, используя примеры биографий ведущих политиков и актуальной для современной Японии повестки дня (пересмотр Конституции, проведение Олимпийских игр, отношения с Россией). В Японии неизменно поддерживается высокий процент ≪потомственных политиков≫ на уровне 20-30% от общего числа парламентариев, доля ≪сэсю гиин≫ возрастает до 50-60% на уровне руководства Либерально-Демократической партии, комитетов Парламента, глав Министерств и ведомств. Это позволяет говорить о превращении политики в Японии в ≪семейное ремесло≫ (≪кагё:ка≫). Косвенным подтверждением этого тезиса служит тот факт, что из четырнадцати премьеров, возглавлявших кабинет министров Японии в эпоху Хэйсэй (1989г. – н. в.) девять можно отнести к категории ≪сэсю: гиин≫. Проведённый анализ позволяет сделать ряд практических выводов. При подготовке прогнозов изменений в японской политической элите и конфигурации будущих кабинетов Министров следует принимать во внимание не только данные об идеологических взглядах политиков и принадлежности к той или иной партии, но и семейные связи. С высокой долей вероятности можно утверждать, что в ближайшие годы на премьерский и министерские посты будут претендовать такие политики как С. Коидзуми, Ф. Кисида, Т. Коно, Я. Накасонэ. Выстраивая стратегию развития сотрудничества Российской Федерации с Японией, Российской стороне следует уделять первостепенное внимание налаживанию доверительных отношений с упомянутыми политиками.
Ключевые слова: политические институты; процессы и технологии; Восточная Азия; Япония; Японский парламентаризм; политическая система современной Японии; политические элиты; политические династии
HEREDITARY MPS (SESHYU: GIIN) IN THE POLITICAL SYSTEM F MODERN JAPAN: COMPARATIVE AND HISTORICAL ANALYSIS
The author analyzes the phenomenon of “seshyu: giin” in the political life of modern Japan, defines the share of hereditary politicians in the Parliament and the Government of Japan, assesses the influence of the leader’s origin on the country's domestic and external policy, using the biographies of Japanese leading politicians and their approach to the actual domestic and foreign issues. “Hereditary politicians” in Japan have consistently maintained a high percentage of representation at the level of 20-30% of the total number of MPs, the share of “seshyu giin” rises to 50-60% at the level of the leadership of the LDP, parliamentary committees, heads of ministries. This phenomenon reflects the transformation of politics in Japan into a “family business” (“kagyo: ka”). An indirect evidence to this thesis is also the fact that nine of the fourteen PMs who headed the cabinet of ministers of Japan during the Heisei era (1989 ‒ nowadays.) can be classified as “seshyu: giin”. The analysis makes possible to make a number of practical conclusions. Preparing analytical forecasts regarding changes in the Japanese political elite, as well as the configuration of future Cabinet Ministers, it is necessary to take into account not only information about the ideological views of politicians, connections with a particular party, but also family ties. It seems logical that in the coming years the Prime Minister and ministerial posts will be occupied by such politicians as Koizumi S., Kishida F., Kono T., Nakasone J.. The Russian side should pay special attention to building relationship of mutual trust with the abovementioned politicians through intergovernmental, inter-parliamentary dialogue mechanisms
Key words: Northeast Asia; Japan; LDP; the Cabinet of Ministers of Japan; hereditary MPs; political dynastie
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ЗАМЕТКИ
-
Данная статья завершает серию из трех статей, излагающих новую версию о причинах и целях инцидента с советским танкером ≪Туапсе≫, захваченным в 1954 г. ВМС правительства Чан Кай-ши у берегов Тайваня. Статьи основаны на рассекреченных архивах Госдепа США, ЦРУ и материалах международной прессы. Некогда сверхсекретные документы содержат ключевую информацию о череде дат, фактов и событий, раскрывающих истинную суть и подоплеку истории. В первой статье исследованы ≪американский гамбит≫, маневры Чан Кайши и борьба за освобождение танкера и его экипажа в июне–декабре 1954 г. Вторая статья исследует синхронный этап американо-китайских переговоров о репатриации группы плененных в КНР американских летчиков из военного контингента ООН в Корее. Этот этап завершили принятие резолюции по летчикам на Генассамблее ООН в Нью-Йорке (10.12.1954) и уникальный визит генсека ООН в Пекин (5-10.01.1955) для переговоров с Чжоу Энь-лаем. Публикуемая статья содержит сравнительный анализ и реконструкцию событий января–августа 1955 г., связанных с многосторонним ≪торгом≫ за обмен заложников между Москвой, Вашингтоном, Пекином и Тайбэем. Итогом торгов стало почти одновременное освобождение 29 советских моряков и 11 американских летчиков в конце июля 1955 г. Исследование подтверждают версию о том, что захват ≪Туапсе≫ был не дежурной акцией ≪чанкайшистов≫ по морской блокаде материкового Китая, но особой операцией спецслужб США с целью захвата и обмена советских заложников на американских летчиков.
Ключевые слова: китайско-российское стратегическое партнерство; стратегическое сотрудничество; дипломатическое взаимодействие; общее развитие
CAPTURE OF THE SOVIET TANKER “TUAPSE”: A HOSTAGE SWAP ENDGAME (COMPARATIVE ANALYSIS OF THE EVENTS AND THE TRUE CAUSES OF THE INCIDENT)
The paper is a final piece of the three articles series, revealing a new eye-opening conception on true reasons and objectives of the “Tuapse” incident. The story of Soviet tanker Tuapse, captured by the ROC (Taiwan) Navy on June 23, 1954 in open seas near Taiwan is widely covered in Russian and global mass media. The main events and dramatic story of the Tuapse crew are generally reconstructed, but the true reasons and aims of this incident remain an open question so far. This article, containing the comparative analyze of two incidents and multilateral politics at final stage of the related events (January-August 1955), gives a final answer to this question. It presents a special interpretation of the events, leading to conclusion that the capture of Tuapse and its crew was nothing but a special CIA hostage swap operation, instrumental to negotiations on the release of 11 American airmen, imprisoned in PRC on January 12, 1953. As a result, the airmen were released on July 31, 1955, five days after the Tuapse seamen. The article is based on the US State Department and the CIA’s declassified archives, as well as the materials of the related Russian and international press.”.
Key words: Merkel; Trump; NATO; transatlantic solidarity; defense policy; new establishment; populism; Bundeswehr; international relations
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
-
Conference “Modern Russia in the Global Political Process: Global and Regional Dimension” (Moscow, Russia)
-
Conference “Digital Transformation of Interconnectedness in South and Southeast Asia” (Yangon, Myanmar)
ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ АВТОРОВ
-
Информация для авторов С. 181-183
Guide for the authors
